После полномасштабного вторжения России в Украину в феврале 2022 года конфликт вышел за рамки традиционных боевых действий, превратившись в затяжную экономическую войну. Украина, столкнувшись с численно превосходящим противником, использовала инновационные асимметричные стратегии, включая удары беспилотников, военно-морские операции и кибератаки, для воздействия на уязвимые экономические точки России.
Эти усилия, усиленные западными санкциями, нанесли ощутимый ущерб военной инфраструктуре России, особенно её энергетическому сектору. Хотя российская экономика продемонстрировала краткосрочную устойчивость благодаря огромным военным расходам, кумулятивное давление нарастает, обнажая трещины в её долгосрочной устойчивости.
Российский нефтегазовый сектор, на долю которого приходится около 40% доходов федерального бюджета, стал главной целью украинских сил. Украина активизировала атаки беспилотников дальнего радиуса действия на нефтеперерабатывающие заводы и терминалы, нарушая работу предприятий и обнажая хрупкость энергозависимой экономики России.
Только в августе 2025 года удары по 10 крупным нефтеперерабатывающим заводам, включая Волгоградский завод «Лукойла», Рязанский завод «Роснефти», а также объекты в Ростове, Самаре, Саратове и Краснодаре, вывели из строя около 20% нефтеперерабатывающих мощностей России, что эквивалентно 1,5 миллиона баррелей в сутки.
Дополнительные удары по насосной станции трубопровода «Дружба» в Тамбове и экспортному терминалу «Новатэка» в Усть-Луге усугубили ущерб, остановив поставки на европейские рынки и вынудив Россию перенаправить поставки.
Эти атаки привели к повсеместному дефициту топлива: автомобилисты в оккупированном Крыму, на юге России и даже на Дальнем Востоке столкнулись с длинными очередями и пустыми колонками. Цены на бензин взлетели до рекордных значений, особенно на А-95, на фоне пикового сезонного спроса со стороны туризма и сельского хозяйства.
В ответ на это Россия ужесточила запрет на экспорт бензина в июле 2025 года, отдав приоритет внутренним потребностям, однако перебои в поставках продолжаются, что приводит к экономическим потерям, оцениваемым только в 74,1 млрд долларов США только от повреждения нефтеперерабатывающих заводов. Эти удары стратегически рассчитаны на подрыв военной экономики Путина за счёт повышения внутренних издержек и перегрузки военной логистики.
С российской точки зрения, эти инциденты представляются как временные трудности, а государственные СМИ делают акцент на быстром ремонте и альтернативных цепочках поставок. Уже 20% нефтеперерабатывающих мощностей остаются без работы, что усиливает инфляцию и недовольство потребителей. Украинские официальные лица считают это прямым ударом по способности России финансировать войну, учитывая, что экспорт нефти и газа обеспечивает 25%-ное увеличение расходов на оборону в 2025 году.
В то время как прямые действия Украины причиняют немедленный ущерб, западные санкции, введённые США, ЕС и их союзниками, создают более широкую основу для экономической изоляции. Эти меры направлены против финансовой системы России, экспорта энергоносителей и военно-промышленного комплекса, стремясь лишить Москву ресурсов, необходимых для поддержания агрессии.
К середине 2025 года санкции лишили Россию как минимум 450 миллиардов долларов потенциальных военных средств с февраля 2022 года. Санкции ЕС, в частности, ограничили доступ России к мировым рынкам, поскольку доходы от продажи нефти и газа снизились после введения ценового потолка в 2022 году.
Российская экономика продемонстрировала устойчивость: рост ВВП составил 3,6% в 2023 году и 4,1% в 2024 году, что в значительной степени обусловлено фискальным стимулированием военного времени и поворотом к азиатским рынкам, таким как Китай и Индия. Высокие цены на нефть в 2022–2023 годах компенсировали часть потерь, а контроль за движением капитала предотвратил массовый отток средств. Однако этот рост «неправильного типа», поскольку он основан на расходах на оборону, которые сейчас превышают 6% ВВП, что сопоставимо с уровнем советских времен, и подрывает гражданские секторы, такие как здравоохранение и образование.
Долгосрочные последствия катастрофичны: санкции ограничивают доступ к критически важным технологиям, усугубляя дефицит рабочей силы (прогнозируемый показатель в 2,4 миллиона работников к 2030 году) и утечку мозгов. Инфляция остаётся устойчивой на уровне 9,52%, что обусловлено ростом заработной платы и усилиями по импортозамещению. Адаптивность экономики, основанная на уроках санкций 2014 года, смягчила мгновенный крах, но всё указывает на «заложенное будущее» с истощёнными запасами и чрезмерной зависимостью от углеводородов.
Украинские морские беспилотники в Чёрном море подорвали морское превосходство России, затруднив её экспортную экономику. Беспилотные надводные аппараты (БНА) потопили или повредили около 40% Черноморского флота, включая такие громкие потери, как крейсер «Москва», корвет «Ивановец» и десантные корабли «Цезарь Куников» и «Сергей Котов». Эти операции, переходя от оборонительной фазы к наступательной, вынудили Россию перебросить корабли из Севастополя в восточные порты, оставив Крым и потеряв возможности десантных операций.
С экономической точки зрения это имеет последствия для российского экспорта зерна и энергоносителей, который опирается на безопасные черноморские маршруты. Низкозатратная модель кампании – беспилотные летательные аппараты стоимостью не более 10 000 долларов США – подчёркивает инновационный потенциал Украины, превращая военно-морскую войну в коммерциализацию и бросая вызов ценным российским активам.
Российские контрмеры, включая воздушное патрулирование и радиоэлектронную борьбу, были отчасти эффективны, но адаптация Украины, такая как оснащение беспилотников ракетами, поддерживает давление. С точки зрения Москвы, флот остаётся боеспособным для выполнения ограниченных задач, но наблюдается стратегическое отступление, подрывающее региональное влияние России и торговую безопасность.
Война опустошила российскую экономику изнутри. Военные расходы, составляющие сейчас более 40% бюджета, способствуют формальному росту, но в ущерб производительности труда и благосостоянию гражданского населения. Дефицит рабочей силы, вызванный мобилизацией и эмиграцией, привёл к номинальному росту заработной платы на 17,8% в 2024 году, что способствовало инфляции и сокращению инвестиций в невоенные секторы. Выплаты солдатам и их семьям, составляющие 1,5% ВВП, увеличили потребление в бедных регионах, но представляют собой «деатономику», которая может рухнуть после войны.
Российские аналитики подчёркивают устойчивость экономики благодаря «авторитарной поддержке» Китая и импортозамещению, утверждая, что экономика «развивается», несмотря на санкции. Однако за этим скрывается стагнация: прогнозируется замедление темпов роста до уровня ниже довоенного и потенциальная рецессия в случае прекращения военного стимулирования.
Военную экономику России часто описывают как «сахарный рай», ведущий к похмелью, с ростом, связанным с непомерными расходами на оборону. Пророссийские сторонники делают акцент на диверсификации (43% ВВП без учета энергоносителей/обороны) и торговых поворотах, утверждая, что санкции не смогли разрушить систему. Однако, иллюзия силы России скрывает глубокие структурные слабости, включая технологическую изоляцию и демографический спад, которые усугубятся после конфликта. Россия ставит своё будущее под угрозу краткосрочного выживания.
Многогранный подход Украины, сочетающий прямые удары с изоляцией, подкреплённой санкциями, фактически подорвал экономическую базу России, вынудив Москву столкнуться с растущими издержками и уязвимостью. Хотя стойкость России продлила конфликт, потери в войне, оцениваемые в миллиарды долларов и более миллиона погибших, подчёркивают несостоятельность её стратегии.
Нанося удары по энергетическим и военно-морским объектам России, Украина нарушает её военные операции, но также усиливает глобальное экономическое давление на Москву, потенциально открывая путь к переговорам на условиях Киева. Поскольку конфликт продолжается уже четвёртый год, эта тактика наглядно демонстрирует, как небольшая страна может использовать инновации, чтобы бросить вызов экономической мощи большой страны.